I. Интерпретация исторического материала — это рефлексия историка (личностная оценка, соотносимая с выбранными научными и социальными приоритетами), одно из самых ярких проявлений развития интеллекта.

Новое – это всегда оригинальное, переосмысленное, связанное с особенностями личностного восприятия окружающего, в контексте рассматриваемой проблематики – информации, заключённой в исторических фактах. Индивиды обладают здесь неодинаковыми возможностями. Преимущества в мобилизации подобных навыков как раз даёт система образования, в рамках которой индивид пытается решить для себя сверхзадачу – достичь того, чтобы его рефлексия приобрела индивидуальный окрас. Только в этом случае он сможет «выпекать» уникальные интеллектуальные пирожки, которые можно «заодно» и продавать.

II. Само понятие факта в ходе развития истории как самостоятельной научной дисциплины менялось.

По мере того, как совершенствовались научные методы и приёмы работы с историческим источником, само наполнение этого термина расширялось. Соответственно, понятие научного факта тоже эволюционировало от парадигмы к парадигме: количество проверяемой (верифицируемой) информации, связанной с историей человеческого общества, возрастает.

III. Возможности рефлексии историка ограничены типом личного самосознания его эпохи.

Выделяют два основных типа личного самосознания: обществ традиционных и индустриальных, и переходный вариант – итальянский гуманизм.

Интеллект – это формальные способности, как правило, очень узкого применения, дающие определённые шансы на успешную самореализацию только в рамках индустриального общества, когда интеллектуальный продукт является товаром. Поскольку долгое время интеллектуальные качества фактически негде было применять, их развитие никак не поощрялось. Связано это было с тем, что возможности для внутреннего усложнения у традиционных обществ были низкими. Социальная структура усложнялась очень медленно. Основной задачей людей как социальных акторов, деятелей, было достижение стабильности внутри общественных агрегатов. Выход здесь виделся в преобразовании внутренней природы человека, в умении контролировать страсти. Считалось, что для любого индивида при использовании навыков самодисциплины доступен «нравственный подвиг». Проблемы эти решались в рамках религиозных систем. Поэтому, например, «в Евангелии много говорится о том, как относится к ближнему и ничего – о написании стихов или занятии математикой». Но как только был разорван замкнутый круг аграрного перенаселения и интеллект стал товаром, его развитие у индивида стали всячески поощрять.

IV. Актуализация интеллектуальных навыков сложна.

С одной стороны, востребованный интеллектуальный продукт можно создать в любом возрасте. Как известно, с возрастом физическая сила человека убывает, а вот сила интеллекта, но только если его тренировать, может возрастать. С другой стороны, высокий уровень развития интеллекта и успешная самореализация в обществе тоже напрямую не связаны, это разные параметры. Здесь самое важное не формальный набор конкретных знаний, а умение их применить, социальная мобильность. Характерно, что среди успешных индивидов из «первой сотни» много не учёных или изобретателей, а как раз менеджеров (Кольт, Джобс и т.д.).

V. Значимость того или иного исследования (персонифицированной рефлексии) может быть хронологической (временной) и проблемной (теоретической).

С точки зрения историографии как науки важен момент, когда та или иная идея была впервые сформулирована или поставлена. Это т. н. «проблема приоритета». Носит, как правило, узконаучную специфику.

Кроме того, у любого исследования есть и вневременное, собственно научное значение: выражается в т. н. «индексе цитирования», то есть объяснительной эффективности сформулированных теоретических установок, масштабах их заимствования и степени влияния на научное сообщество в рамках рассматриваемой проблематики.

Хронологически первое по той или иной теме исследование с течением времени может сохранить значимость только в контексте приоритета общей постановки проблемы, и наоборот.

VI. В рамках историографии выделяют теорию исторического познания (гносеологию, историку или эпистемологию).

Теория исторического познания изучает источники, формы и методы научного познания, условия его истинности, способности индивида познавать действительность (объективность теории отражения).

В контексте изучаемой проблематики важна интерпретация самого понятия факта и сделанные на этой основе объяснительные выводы.

В первом случае исходим из того, что само понятие факта относительно: это передаточная инстанция ненадёжна и не может содержать объективную информацию. Соответственно, дисциплина, связанная с интерпретацией информации на этой основе, может носить только описательный и вспомогательный характер (картинки, даты).

Во втором случае исходим из того, что понятие факта объективно: информация, содержащаяся в таком материале, отражает окружающую реальность. В этом случае можно выявить не законы, но исторические тенденции и закономерности, которые несут полезную, прагматическую информацию. Тогда история становится «царицей наук», потому что она не только пытается объяснить, но и предлагает методы воздействия на социум, вплоть до социальных экспериментов.

Окружающее демонстрирует нам второе. Мы живём в «позитивистско-марксистском мире»: мире вариативных технологических возможностей и масштабных социальных экспериментов. Эти эксперименты, хотим ли мы этого или пытаемся не замечать, уже кардинально изменили существующую социальность. В дальнейшем этот аспект будет усиливаться, потому что проблемы человечества как относительно замкнутой и неравновесной системы только возрастают. С этой точки зрения национально ориентированная система организации исторических исследований на фоне открытой конкуренции крупных политических организмов может считаться вариантом стратегического вооружения.

VII. В рамках историографии выделяют теорию исторического процесса или историологию.

Во-первых, исторический процесс (по Ключевскому) это процесс развития, взаимодействия и смены крупных человеческих общностей (социумов, союзов, этносов, народов, наций), а теория исторического процесса (по Карееву), соответственно, выясняет, на основе каких принципов или тенденций этот процесс осуществляется. Фактически это и есть собственно история в общепринятом понимании.

Во-вторых, масштабы подходов к объяснению исторического процесса бывают разными: только несколько таких общепризнанных концепций (формационный подход, многофакторный в рамках первого позитивизма, цивилизационный, этнологический подход Л.Н. Гумилёва) претендуют на то, чтобы объяснить всю человеческую историю (от «палки-копалки» до «будущего»).

В-третьих, эффективным целесообразно считать только тот подход, который можно воспроизвести, повторить в другом исследовании. Здесь можно говорить о комплексной его реализации, когда в рамках концепции есть и общетеоретические, и конкретно-исторические исследования.

В-четвёртых, подходы к объяснению исторического процесса обладают неодинаковой научной продуктивностью: какие-то стороны, аспекты истории объяснены логичнее («лучше»), какие-то схематичнее («хуже»).

Связано это с тем, что в рамках каждого такого подхода к истории значимость его аспектов (объяснительного и описательного) не одинакова. Объяснительный (системный) аспект — это «стержень» концепции, то есть основная причинно-следственная цепочка (материалистический монизм, плюрализм, цивилизация как способ существования социума, явление этногенеза). Описательный (структурный) аспект это терминологический (категориальный) аппарат, своеобразные «кирпичики» любой концепции. Рассмотрение этих двух аспектов, или сторон и позволяет оценить научную значимость подхода. Отсюда принципиальная установка: нет концепций «плохих» и «хороших», есть продуктивные и непродуктивные.