В ярко выраженной форме характерна для двух европейских капиталистических стран - Германии и Италии.
Особенности этой экономической модели:
1. Процесс перекачки рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность находился в самом разгаре и сильно деформировал процессы социальной трансформации общества.
Германия и Италия по европейским меркам объединились поздно. Компенсационный барьер преодолели с запозданием. Соответственно, национальный капитализм развивался в ситуации, когда по времени практически совпадали основные процессы, связанные со становлением индустриального общества: индустриализация, монополизация и начавшийся процесс перекачки рабочей силы. Огромные объемы высвободившейся из сферы сельского хозяйства рабочей силы промышленность поглотить не могла. Спрос на средства производства превышал предложение. На рынке труда возник дисбаланс: вся рабочая сила была дешёвой, монополии первого типа получили в свои руки дополнительные козыри, смогли достичь доминирования в целом ряде секторов экономики. Соответственно, абсолютно доминировали и в экономической жизни этих стран, стали основным фактором развития. Здесь форма организации бизнеса периода империализма стала самодовлеющей, смогла подчинить себе политическую надстройку.
2. Капитализм развивается однобоко, в социуме нарастают противоречия, социальная ситуация ухудшается.
Механизм совершенной конкуренции в условиях рассматриваемых стран дал сбой.
Моноотраслевые монополии разрушали рыночную структуру, нарушали принципы конкуренции, фактически уничтожали мелкий и средний бизнес. Используя монопольные преимущества и ориентируясь исключительно на прибыль, стали манипулировать параметрами производства, увеличивая в условиях безнаказанности цены и сокращая объёмы реального производства. Общие параметры экономического развития разбалансировались, что сразу же сказалось на ключевом показателе капитализма периода индустриального этапа: уровне жизни основной массы населения. Безработица, инфляция, имущественная дифференциация – все эти процессы усиливали градус социальных противоречий. Отсюда распространение разного рода популистских партий и движений, левой, в том числе коммунистической, идеологии.
3. Доминирование монополий приводит к диспропорциям, которые исправляют политикой интервенционизма, для этого приходится менять и политическую надстройку на открытую диктатуру фашистского типа.
На определённом этапе развития и Германии, и Италии стало очевидно, что экономическая ситуация зашла в тупик. С одной стороны, монополии получали прибыль только в условиях закрытой, «подправленной» капиталистической экономики, а протекционизм, внутренняя колонизация проблему низкого уровня жизни не решали. С другой стороны, демонтаж всей системы экономических приоритетов неизбежно сопровождался бы социальным взрывом, поскольку такие мероприятия дискредитировали бы сам капиталистический строй.
Крупный бизнес взял инициативу на себя, сменил политические надстройки в угоду своим интересам: в Италии в 1922, а в Германии в 1933 к власти открыто пришли фашистские режимы, важнейшей задачей которых стала стабилизация экономической ситуации неэкономическими методами.
Власть начинает осуществлять политику интервенцианизма, т. е. контроля над ценами и распределением ресурсов. Это уже система капитализма «больного», в рамках которой о повышении уровня жизни можно забыть. А ведь капитализм привлекает нас, в первую очередь, этим. Идеи о состязательности, конкурентоспособности, повышении мобильности без этой начинки теряют своё «скромное обаяние».
4. Экономика стран рыночно-монополистической модели теряет гибкость, не может быстро перестраиваться даже под потребности военного производства, что и привело конкретно, например, Германию, к военному поражению, показав неэффективность выбранного варианта экономического развития.
У Италии, как известно, на первом месте всегда были «авто», с танками как-то не получилось. Но и в нацистской Германии уровень организации военного производства был неэффективным: государство размещало военные заказы в частных фирмах, у них были сложные взаимоотношения с властью, предпочтения непонятны. Часть предприятий вообще пришлось отобрать. Поэтому новые образцы вооружения осваиваются медленно. Качество не спасает от количественного отставания. Да, СССР начало войны «проглядел», «драпал до Волги», но имел эффективную в таком контексте мобилизационную экономику. К 1944 году и армию перевооружил, и превосходил противника количественно. А структура экономики Германии оказалась консервативной: оказалось, что директивное управление и частная собственность плохо соотносятся. В итоге нацистской Германии пришлось накрываться коротеньким «экономическим» одеялом: как не вертись, весь не закутаешься. Война на два фронта оказалась фатальной: подводная война в Атлантике требовала легированной стали, её отобрали у танковой промышленности и последние 1,5 года военных действий наблюдается ухудшение танковой брони и т.д., и т.п.
Военный проигрыш обесценил все мобилизационные мероприятия стран рассматриваемой модели, это был, в первую очередь, экономический тупик.