Многофакторный подход к истории

В России открытое господство позитивистских принципов пришлось на 60-80-е годы XIX века. На рубеже XIX/XX вв. позитивизм в России, как и везде в мире, испытывал кризис. В таких условиях позитивистская доктрина претерпела неизбежную трансформацию, получив в России интересное развитие в виде многофакторного подхода к истории.

1. Многофакторный подход к истории являлся дальнейшим развитием позитивистских теоретических принципов в контексте эволюции уже российской национальной историографии.

Рубеж XIX/XX вв. – одна из несомненных вершин развития отечественной историографии. Несмотря на все противоречия, российская историческая наука этого периода переживала явный подъем, конкурируя на равных (конечно, не во всех отраслях исторической науки) с рядом зарубежных школ и направлений. В частности, в российской историографии была сформулирована идея многофакторного подхода к истории, которая стала качественно новым этапом развития факторного подхода в рамках позитивистской парадигмы истории. Речь здесь идет о дальнейшем развитии отечественными учеными именно теории исторического процесса, так как гносеология позитивистской парадигмы виделась ими уязвимой, ограниченной. Это лишний раз подчеркивает тот факт, что развитие любой национальной историографии специфично. Общие тенденции развития мировой исторической науки накладываются на национальные особенности. Таким образом, проблема осмысления теоретических наработок, рассмотрение категориального аппарата, предложенного нашими соотечественниками исходя из конкретно-исторического материала своих прикладных исследований, продолжает представлять для науки не только историографический, но и теоретический интерес. Это позволяет представить процесс развития мировой теоретической мысли многогранно.

2. Свое конкретное воплощение многофакторный подход к истории получил в работах таких известных отечественных исследователей, как Н.И. Кареев, В.О. Ключевский, В.М. Хвостов, М.М. Хвостов и др.

Проблема факторов исторического процесса активно обсуждалась в российской исторической науке рубежа XIX/XX вв. Остановимся только на тех исследователях, которые целенаправленно и систематически пытались сформулировать общие принципы плюралистического видения истории.

Кареев Николай Иванович (1850-1931). Уже в годы учебы был за англо-французский позитивизм. Он – один из крупнейших российских теоретиков и исследователей новой истории вообще и истории Франции в частности. Так, магистерская диссертация Кареева «Крестьяне и крестьянский вопрос во Франции в последней четверти XVIII века» уже в 1899 году появилась во французском переводе, ее высоко оценили Фюстель де Куланж и Маркс. В советское время этот ученый был неоправданно забыт, а между тем его можно поставить в один ряд с крупнейшими европейскими теоретиками его времени.

Ключевский Василий Осипович (1841-1911). Один из известнейших исследователей российской истории. Главная работа всей его жизни – «Курс русской истории» (первая часть напечатана в 1904, последняя, пятая, – в 1921 году учеником Ключевского Я.Л. Барсковым). Заслуги Ключевского как создателя конкретно-исторических исследований всегда были признанными и неоспоримыми. Его же достижения как ученого-теоретика в советское время неоднократно подвергались сомнению. Общая доминанта всех упреков – эклектизм и т.д. Например, крупнейший исследователь научного творчества Ключевского М.В. Нечкина оценила общетеоретические взгляды этого ученого как эклектические и идеалистические. В её работе «Василий Осипович Ключевский. История жизни и творчества» 1974 года отмечается, что названный спецкурс может служить одним из примеров кризиса науки исследуемого периода в России.

Хвостов Вениамин Михайлович (1868-1920). Доктор римского права, долгое время работавший в Московском университете и одновременно активно занимавшийся разработкой общих проблем теории истории. Хвостов Михаил Михайлович (1872-1920). Профессор Казанского университета, брат В.М. Хвостова. В круг его интересов входила экономическая история древности, в частности история Египта.

События 1917 года буквально «раздавили» всех этих ученых. Лишний раз напомним, что для дореволюционной исторической науки Октябрьский переворот и дальнейшие социалистические преобразования стали безусловной катастрофой. Ключевскому, если так можно выразиться, «повезло», что он умер до этого катаклизма. Михаил Михайлович Хвостов умер от сыпного тифа, а Вениамин Михайлович Хвостов не пережил голода во время гражданской войны. Николай Иванович Кареев в иммиграцию не уехал, оказался абсолютно забыт и брошен; некоторое время, в период особенной разрухи, жил в провинции и спасся буквально тем, что ходил по деревням и «читал лекции о шарообразности Земли». И это «первый профессиональный методолог истории в России и один из первых в Европе».

3. Все вышеназванные ученые внесли свой вклад в дальнейшее развитие общей теории плюралистического видения истории, поэтому многофакторный подход отличался некоторыми особенностями.

Во-первых, в духе позитивистских установок исторический процесс виделся как взаимодействие социумов. С одной стороны, ни у кого не вызывало сомнений, что история это процесс, постоянный и сложный процесс изменений, который можно представить как слагаемое ряда исторических сил или первоначальных факторов общежития, которые доступны научному изучению. С другой стороны, содержанием этого процесса виделось развитие, взаимодействие и смена человеческих объединений. Отталкиваясь от основных принципов позитивистской доктрины в области теории исторического процесса, российские ученые также считали возможным анализировать общество как сложную структуру. Отсюда специальная терминология. Ключевский оперировал понятием «людской союз». Кареев использовал термин «надорганическая или культурно-социальная среда». В.М. Хвостов определял общество как некое «органическое целое». Такая установка концентрировала исследовательские усилия на анализе внутренних взаимосвязей общества, не позволяя выносить вовне не объясняемые на данный момент причинно-следственные цепочки.

Во-вторых, все ученые выступали против использования понятия прогресса в теоретических исследованиях. Если позитивисты крупнейших европейских стран только обсуждали целесообразность использования самого термина «прогресс» в научных исследованиях, то в отечественной историографии позиция по этому поводу была сформулирована уже достаточно категорично. Итак, прогресс представляет квалификацию движения, разумея движение к лучшему, последовательный успех общежития. Но значимость этого понятия для исторических исследований невелика. Связано это с тем, что, во-первых, невозможно выработать научно обоснованный критерий оценки цели развития человеческого общества, и, во-вторых, невозможно оценить адекватно само направление развития человечества. Вывод гласил, что понятие прогресса ненаучно и что в научных изысканиях лучше к нему не прибегать. Отказавшись от понятия прогресса, представители многофакторного подхода перестали искать и самый «нужный» и «полезный» фактор. В связи с этим уже не связывали многообразие исторического развития с одним, «главным», моментом.

4. Многофакторный подход характеризовался использованием в научных исследованиях целого ряда равноценных научных категорий, которые именовались «факторами исторического процесса».

Во-первых, развивая общие принципы позитивистской доктрины плюрализма, т.е. множественности определяющих ход истории моментов, рассматриваемые нами ученые остановились на термине «фактор исторического процесса», которому был придан категориальный характер. Выступая против универсальных «отмычек» к истории, ученые признавали возможность выявления закономерностей развития не общества, взятого как некоторое целое, а известных сторон общественной жизни, представляющих собой более простые, не столь сложные явления. Именно общие понятия, позволяющие объяснить и описать ход исторического процесса на уровне частных закономерностей, отдельных параметров любого социума, именовались факторами. У В.О. Ключевского в основе этого определения лежали конкретные формы исторических сил, у Н.И. Кареева – образующие элементы, определяющие условия, у В.М. Хвостова – элементы исторической причинности, общие типические элементы процесса, у М.М. Хвостова – некоторые общие положения, или общие понятия, объединяющие эволюцию общества. О сходстве методологических подходов в этом вопросе можно говорить вполне определенно. Специфика понятия «фактор исторического процесса» заключалась как раз в том, что это была категория, отражающая один из аспектов развития человечества именно на уровне социума, т. е. крупной человеческой общности (не класса, не сословия, не конгрегации, не возрастной категории). Только на таком уровне теоретического обобщения оказалось возможным прийти к общему знаменателю, в противном случае разные факторы можно было выделять до бесконечности.

Во-вторых, в ходе исторического анализа учеными было выделено несколько таких теоретических категорий, или факторов, которые целесообразно объединить в три общие группы, отражающие специфику группировки материала при исследовании проблем теории исторического процесса. Первая группа (географический и этнологический факторы) анализирует внешние «естественные» элементы исторического процесса. Вторая группа (экономический фактор, общественное взаимодействие, общественная структура) отражает тенденцию рассмотрения проблем исторического процесса под углом зрения социально-экономической проблематики. Наконец, третья группа – интерментальные (по терминологии Н.И. Кареева) факторы исторического процесса (личность как фактор, историческая психология, историческая традиция, историческая инновация) – объясняет процессы духовной сферы человеческого бытия. Таковы принципиальные теоретические установки, сделавшие возможным реализацию многофакторного подхода в российской исторической науке. В этом заключается оригинальность данного варианта теории исторического процесса.

Основная задача общеметодологического анализа многофакторного подхода к истории - попытаться непредвзято оценить его научную продуктивность, т. е. ответить на вопрос: есть ли смысл и дальше рассматривать историю под таким углом зрения?

1. Сильной стороной многофакторного подхода является его описательная сторона («кирпичики»), когда используется понятие «фактор исторического процесса». Использование плюрализма на уровне общей теории предполагало отказ от отношений причинности в пользу отношений взаимодействия как более широкого уровня связи. В этом случае фактор выступает в качестве элемента, стороны целого и не может быть сведен к причине или следствию. Отечественные ученые отказались от понятия «фактор-сила», «фактор-причина» в пользу категории «фактор-элемент» как оправданной в научном плане и дающей большие возможности для исследователя. Различные стороны жизни социума были удачно проанализированы, причем не только на теоретическом, но и на конкретно-историческом уровне. Научные разработки в рамках каждого фактора остаются актуальными, а значит научно востребованными вплоть до настоящего времени.

2. Объяснить всю историю в рамках многофакторного подхода оказалось возможным только с позиций дуализма, то есть констатации того, что и материальная, и духовная стороны бытия в равной мере определяют человеческую историю. Достоинство это или недостаток - спорный момент. Все представители многофакторного подхода обосновали свои позиции с точки зрения последовательного плюрализма. Однако объяснение исторического процесса как слагаемого ряда параллельных моментов оказалось затруднительным. Теоретически осмыслить проблему многофакторности как сложения ряда равноценных и параллельных моментов исторического процесса было ещё возможно, однако на уровне конкретно-исторических исследований эмпирические факты требовали более четкого и конкретного принципа детерминации материала. Так, ряд проблем, связанных с интерментальными факторами, был поставлен в чисто теоретическом плане и не получил должного освещения в конкретно-исторических работах. Историческая наука еще не обеспечила здесь исследователя конкретным фактическим материалом. Заметно, что в конкретно-исторических трудах Н. И. Кареева, В. О. Ключевского, М. М. Хвостова наблюдается тенденция объяснения общественных явлений с точки зрения экономических закономерностей. Группа интерментальных факторов играет как бы вторичную роль в общей концепции. Больший уровень абстрактности и, как следствие этого, меньшая роль их в научных работах привели в целом к тому, что многие проблемы, поставленные в рамках того или иного интерментального фактора, остались в тени. Важно то, что в рамках многофакторного подхода к истории проблема источника общественного развития решалась лишь отчасти. Все ученые считали, что социумы развиваются под влиянием внутренних закономерностей, но что эти общности двигало, заставляло эволюционировать, т.е. изменяться, так до конца и не решили. Источник общественного развития виделся ими в разноречиво и неопределенно трактуемой культурно-социальной среде, но не более.

Таким образом, проблема системного единства («стержня») была решена не до конца, предполагала дуализм, т.е. параллельное рассмотрение материальных и духовных явлений истории. Это существенно снижало научную эффективность рассматриваемой концепции, делало ее теоретические принципы размытыми, поэтому и широкой известности многофакторный подход так и не получил. Характерно, что видения многофакторного подхода как целостной парадигмы на общетеоретическом уровне в научной среде ни в дореволюционное, ни в советское время не было. Все названные нами ученые упоминаются в связи с конкретными научными проблемами, а вот сам многофакторный подход как эффективная теоретическая конструкция в учебники по историографии так и не попал. На первый план выносилась то одна (материальная), то другая (духовная) тенденции в объяснении теории исторического процесса или просто делался вывод, что для взглядов рассматриваемых нами ученых был характерен эклектизм, фрагментарность.

Общий вывод: методологический анализ всей позитивистской парадигмы вообще и многофакторного подхода к истории в частности свидетельствует о том, что развитие теории исторического процесса идет сложным путем. Здесь возможны шаги и вперед, и назад, и, к сожалению, вбок. До сих пор актуальна проблема, поставленная в свое время гениальным Максом Вебером: а нужна ли глобальная теоретическая концепция вообще? каковы границы и возможности исторического познания? Ведь, как мы видим, любая концепция несвободна от определенной произвольности и субъективности. Тем не менее, попытки создать и научно обосновать подобную концепцию заслуживают пристального внимания: они способствуют развитию теории исторической науки, а значит, приближают нас к познанию истины, которая всегда будет путеводной звездой настоящего историка.