После самораспада в 1991 году Советского Союза США пытаются установить мировое политическое господство; чтобы «развязать себе руки», они переформулировали старую концепцию ограниченного суверенитета под новые политические реалии. Последствия этого вариативны.
Обратим внимание на важнейшие составляющие внешней политики сильнейшей страны мира на рубеже XX-XXI веков в контексте основных принципов геополитики.
Характерные моменты ситуации:
I. Новая формулировка концепции ограниченного суверенитета США провозглашена очень быстро (в 1991 году), подправлена после непонятных терактов 11 сентября 2001 года и делает ставку на открытую военную силу.
Заметим, что концепция ограниченного суверенитета применительно к рубежу XX-XXI веков – прерогатива исключительно США. Геополитическую экспансию на планетарном уровне пока ни одно другое государство-нация позволить себе не может. Это важный и эффективный инструмент реализации внешней политики в контексте национальных интересов конкретного государства. То, что США «выиграли» «холодную войну», лишний раз демонстрирует преимущества выбранной этим социумом системы исторического развития.
Во-первых, в 1991 году во время первой войны в Ираке Буш-старший («папа») провозгласил осуществление политики глобализма.
Это стало возможным только на фоне одновременного разрушения СССР, который всегда играл роль своеобразного «противовеса». Новая концепция ограниченного суверенитета США в виде идеи глобализма означает, что эта страна берёт на себя обязательства по созданию НМП (Нового мирового порядка) и обеспечивает меры по поддержанию его стабильности.
Эта установка неоднократно озвучивалась госсекретарями США.
Во-вторых, теракты 11 сентября 2001 года сделали эту установку ещё более произвольной и уязвимой.
Так, в январе 2004 года в очередном ежегодном «Обращении к Союзу» уже Буш-младший («сын») заявил, что теперь поводом применить силу для США может стать «намерение» той или иной страны создать оружие массового поражения (ОМП). Это очень расплывчатый повод.
В-третьих, США на международной арене стали олицетворением идеи «мирового жандарма», а это сомнительное достижение.
Военный бюджет США последних лет вертится вокруг цифры в 600 млрд. долларов (РФ - 40/80 млрд.). Примерно четверть вооружённых сил США расположены за рубежом (при этом плата за базу Гуантанамо на Кубе в 2010 году – всего 4000 долларов). В основе военной доктрины США концепция «ведения двух с половиной войн», то есть Вооружённые силы США должны быть готовы к участию в двух войнах одновременно. Наконец, и это тоже немаловажно, ещё в 2001 году США легализовали у себя институт военных наёмников.
США до сих пор самая привлекательная страна в мире для любого индивида, который делает ставку на самореализацию: американский социум мобилен, открыт, многогранен. По идее, это и надо в нём поддерживать.
II. В новой концепции ограниченного суверенитета США меняется повод для вмешательства во внутренние дела других стран.
Концепция ограниченного суверенитета страны – это официально сформулированный её руководством повод для вмешательства во внутренние дела других стран. Такое на мировой арене могут себе позволить только политические «тяжеловесы». При этом всегда в основе идеи суверенитета государств лежала мысль о том, что суверенное (независимое) государство у «себя дома» может «делать что хочет». Но времена меняются.
Во-первых, атлантическое сообщество, в первую очередь в лице США, расставило новые приоритеты.
В начале XXI века было открыто заявлено о том, что «теперь» права человека и представительные механизмы власти с точки зрения «первосортной» группы государств выше понятия государственного суверенитета и что «союз западных демократий» «имеет право и обязан» следить за соблюдением этого положения.
Во-вторых, практическое применение эта идея нашла в виде двух внешнеполитических векторов деятельности: «геополитики нефти» и «маргинализации политических режимов» («теория управляемого хаоса»).
Обе установки рациональны, однако обесцениваются корыстью современного американского политического истеблишмента, который свёл внешнюю политику сильнейшей страны мира к своим клановым интересам.
III. «Геополитика нефти» строится на необходимости для США «дешёвой нефти» и предполагает усилия по политическому контролю над месторождениями углеводородов и путями их транспортировки.
Как известно, к середине XXI века все ресурсные проблемы человечества обострятся. Одной из важнейших задач для любой страны в этом контексте была и остаётся проблема углеводородов.
С одной стороны, есть рациональное обоснование «геополитики нефти» под идею открытой экономики и либерально ориентированный политический истеблишмент.
Цель политики глобализма в этом контексте – поддерживать везде открытую либеральную экономику. Её рационализм - в глобальной интеграции как наиболее эффективной форме организации мировой экономики. Всё это предполагает идею равных возможностей пользования ресурсами. Единое мировое экономическое пространство приведёт к тому, что страны-нефтеэкспортёры не будут («не должны») повышать цены на нефть. Для этого в странах с углеводородами должны быть прозападные политические режимы, которые на правах соревновательности («равных возможностей») обеспечат контроль над нефтью частным, а не государственным экспортёрам. Все страны с богатыми запасами углеводородов должны модернизировать свои политические надстройки под западные «стандарты демократии» и отдать нефть «ходорковским». Частник – это бизнес, государство – социальные обязательства. Поэтому все страны, где нефть пока в руках государства (Иран, Россия, Саудовская Аравия, Венесуэла и др.) - враги США, а где нефть ушла к частнику или к «внешнему контролёру» - друзья (Ирак, Кувейт, Мексика, Ливия и др.).
С другой стороны, «геополитика нефти» обесценивается аферой «сланцевой революции», запущенной в 2005 году командой Буша-младшего (вице-президент Чейни), чтобы реанимировать идею импортзамещающей индустриализации в США.
Долгое время совершенно оправданно политический истеблишмент США строил свои геополитические планы, исходя из концепции «ковчега». Америка – уникальный социум, его надо беречь, это нетронутый «остров», который надо обеспечить ресурсами и перейти к политике изоляционизма. Однако на рубеже XX-XXI веков третья двухпартийная система в США стала испытывать кризис, и, чтобы удержаться у власти, пришлось поступиться национальными интересами.
Сланцевые углеводороды «дорогие» по определению. Сейчас их цена снизилась и стала конкурентоспособной, но только потому, что этот сектор сильно датируем в виде кредитов и у него сильная «политическая крыша» в виде нескольких последних администраций сильнейшей страны мира. Однако сам сектор услуг по добыче сланцевых углеводородов до сих пор «не рыночен».
Надо учитывать, что «сланцевая революция» фактически несёт гибель всей экосистеме Америки в национальном масштабе (уничтожение водной системы, землетрясения, онкология). Для её запуска потребовалось исключить процесс гидроразрыва из сферы надзора Агентства по охране окружающей среды США, потому что требовалось разрешение на закачку под землю «гарантированно опасных» веществ. В таком контексте можно даже говорить о том, что последние администрации США вошли в сговор с частью национального бизнеса и поступились интересами «американского народа», разрушая саму территорию проживания своего социума. Добыча сланцев, в этом контексте – это то же самое, что ядерная бомбардировка.
Любопытна перспектива. Сама геополитика нефти в контексте «сланцевой революции» затормозит свои темпы, станет более избирательной. Однако в перспективе так и останутся преимущества у тех стран периферийного капитализма, где есть «нормальные» углеводороды (а ведь их как раз и хотят «оставить не у дел»). По прошествии определённого времени «страны-изгои» останутся не только с ресурсами, но и с территориями, годными для проживания.
Отказ политического истеблишмента США от концепции «ковчега» в таком контексте выглядит неоправданным.
IV. Политика по «маргинализации» политических режимов претендует на переформатирование (изменение) политических режимов стран «периферийного» капитализма, после чего они будут «лучше слушаться» США.
С одной стороны, есть рациональное обоснование под идею того, что «старые» режимы стали слишком много «брать за посредничество» в обеспечении интересов США в плане этих самых месторождений углеводородов и путей их транспортировки в заинтересованном регионе.
Приход к власти политических аутсайдеров (либералов либо радикалов) снизит сумму «откатов» и общую «взяткоёмкость» режимов. К власти целесообразно приводить группы, не связанные с местной политической европеизированной традицией, они менее самостоятельны.
Наиболее резонансные случаи применения рассмотренной установки.
1991 год: 1-я война в Ираке (у США погибло около 200 военнослужащих, в основном от «дружественного» огня).
1991 год: агрессия против Югославии.
Март 2003 года – август 2010 года: 2-я война в Ираке. В 2004 году в апреле в Ираке находилось 135 тысяч военнослужащих США, из них 4,5 тысячи погибло. Затраты 1 триллион долларов.
С 2001 года по настоящее время: операция в Афганистане. На 2011 год в стране находилось 97 тысяч американских солдат.
2011 год: «арабская весна в Северной Африке» - Тунис, Египет, Ливия. Так, в феврале 2011 года кризис начался в Ливии. В марте-октябре 2011 года шла операция «Рассвет Одиссеи» NATO в этой стране (уничтожение национальных ПВО и ВВС) для поддержки «прогрессивных сил». 20 декабря 2011 года лидер этой страны Кадда́фи убит.
С 2011 года по настоящее время – кризис в Сирии.
С другой стороны, обесценивает этот процесс так называемый «эффект Талибана».
Как известно, США сначала помогали противникам просоветского режима в Афганистане, но потом на этой основе сформировалось радикальное движение, которое стало серьезным геополитическим противником самих США.
Во всех испытавших на себе такой социальный эксперимент странах идёт формирование новой системы управления. У идеи светского европейского государства с представительной системой появляются конкуренты вплоть до террористических структур, которые подстраиваются под новые политические реалии: кланы, наркотики, радикализм. Это тупик, потому что делает невозможным переговоры в традиционных для европейской политической традиции форматах.
Общий вывод: на рубеже XX-XXI веков политическая надстройка США приобрела относительную самостоятельность и, вместо того, чтобы осуществлять «политику интересов», продавливает «политику принципов», никак не связанную с интересами американского социума. Рациональные составляющие концепции глобализма используются при этом очень слабо. Такая ситуация пока возможна только на фоне абсолютного политического доминирования США на международной арене. Но она абсурдна и долго в таком формате развиваться не сможет.